Каталог статей

На моём рабочем месте — компьютер и телевизор (благо ещё в раннем детстве приучился делать по 2–3 дела параллельно). «Информация — мать интуиции»©: ни в публицистике, ни в политике нечего делать без постоянного отслеживания информационных потоков. Конечно, к моим услугам весь Интернет с его изобилием сведений из самых разных источников. Но зачастую простое сопоставление теленовостей нескольких каналов даёт куда больше сведений о позициях стоящих за ними группировок, чем многочасовой гуглёж.

С детства ходил в кино не реже раза в неделю. В 1990-е частота походов понемногу сократилась, а в нынешнем тысячелетии и вовсе оказывался в кинозале всего пару раз. Нет времени выбираться из дому специально для отдыха: смотрю всё по телевизору или на DVD, не отрываясь от работы. Но мои знакомые киноманы прошли ещё дальше: едва ли не все интересующие их фильмы (да и телепередачи) они скачивают из Интернета. Причём не только с торрентов: есть и немало официальных сетевых видеомагазинов.

Уже несколько лет выступаю с видеомонологами: на сайте «Компьютерра» (увы, очередной редактор изменил формат сайта, и видео там теперь нет), на телеканале «Столица» (убитом после замены московского мэра тюменским макетом), на НТВ, на Интернет-телеканале «Россия.Ру». Вдобавок монологи на НТВ, как правило, в тот же день выкладываются в Интернете. Да и «Столица» до безвременной кончины успела выложить на независимый от неё сайт несколько десятков моих (и моего партнёра по программе «Мнения знатоков» и по многим другим интересным делам первого лауреата «Хрустальной совы» телеклуба «Что? Где? Когда» Нурали Нурисламовича Латыпова) монологов.

Значительная часть домашних телевизоров подключена не к антенне, а к кабелю. Зачастую по тому же кабелю доступен и Интернет. Например, в моей московской квартире сейчас целых три выхода в Интернет (для надёжности — с переключением в зависимости от обстоятельств), и один из них — через провайдера кабельного телевидения (там сигнал чище эфирного, хотя смотрю по кабелю только ретрансляцию эфирных каналов — от Первого до Euronews).

Правда, телевидение пока существенно богаче сетевого собрата. В эфире крутится куда больше рекламных денег. Чувствую это и на собственном кармане: мои гонорары за телевизионные монологи в разы больше, чем за интернетные. Но Интернет развивается быстрее. Пару лет назад он по обороту рекламного рынка уже опередил бумажную периодику (даже вместе с сетевыми зеркалами изданий). Скорее всего, если не появится каких-то качественно новых средств распространения информации, Интернет вскоре по рекламным доходам обгонит и телевидение. Хотя на рекламный баннер можно и не кликнуть, а рекламную паузу не пропустишь. Но народ изобретателен. Давно известно: в рекламных паузах растёт расход воды (чем канал популярнее, тем рост заметнее) — зрители пользуются перерывом основного сюжета для походов в туалет (и прочих мелких бытовых дел). А баннер спокойно висит и ждёт. Лучшая реклама — ненавязчивая.

Есть у Интернета ещё одно немалое удобство: он не привязан к реальному времени. Нужные сведения можно посмотреть не только в момент трансляции, но в любую приемлемую минуту — и не надо для этого возиться с собственной домашней видеозаписью. Поэтому многие эфирные телеканалы выкладывают в Интернет практически все свои материалы — текст, а зачастую и видео. Даже некоторые радиостанции ведут видеотрансляцию в Интернет прямо из своих студий. И немало сайтов специализируются на раздаче видеоматериалов тех СМИ, что пока не озаботились такой раздачей самостоятельно.

По совокупности всего вышеперечисленного складывается впечатление: в скоробудущем времени Интернет если не вполне вытеснит телевидение, то оставит за ним разве что роль поставщика некоторой доли материалов. Как телевидение когда-то оставило эту роль киностудиям.

Но после нескольких лет — а то и десятилетий — господства телевидения кино воспряло из разрухи. Причём не только благодаря зрелищным эффектам, непосильным домашнему экрану. Тот как раз быстро усваивает технические новинки, способные адекватно воспроизвести все киночудеса. Например, объёмное изображение существует с очень давних времён (лично я впервые смотрел стереофильм «Машина 22–12» полвека назад). Но очередной всплеск этой моды (когда Джэймс Фрэнсис Филиппович Кэмёрон в «Аватаре» в очередной раз нашёл сюжет, где объём стал не самостоятельным трюком, а художественным штрихом для создания у зрителя ощущения сопереживания персонажам) менее чем через год обернулся массовой продажей телевизоров и компьютеров, способных передавать объём, а ещё через год открылись телеканалы постоянного объёмного вещания, да и видеокамеры объёмной записи стали бытовым товаром (видел такую на Савёловском радиорынке с месяц назад — но на этот рынок заглядываю далеко не ежедневно, так что она скорее всего доступна там куда дольше месяца). Разрешения современного телеэкрана — 1920*1080 точек — уже хватает, чтобы вместить модное широкоэкранное кино с качеством, достаточным, чтобы глаз среднего зрителя не мог отличить пиксельное изображение от аналогового (да и многие кинотеатры уже перешли на цифровую проекцию — хотя их разрешение пока выше телевизионного). А современное цифровое вещание способно вместить в стандартную полосу эфирного канала (не говоря уж о кабельном) ещё многие будущие вкусности.

Но если дело не в технике — чем берут кинотеатры?

Рассказ Хенри Хенрича Каттнера «Proud robot» (1943, в русском переводе — «Робот-зазнайка») — отголосок первых волн борьбы телевидения с кино в Соединённых Государствах Америки. Герой одного из каттнеровских циклов Гэллегер в состоянии глубокого алкогольного опьянения изобретает необычайное, а в трезвом виде долго и мучительно разбирается: что и для чего он создал. В этом рассказе к Гэллегеру приходит владелец одной из телевизионных сетей и жалуется: его конкурент, располагающий большой сетью кинотеатров, нелегально транслирует в них продукцию сети, отбивая у неё клиентов. Гэллегер в конце концов находит выход. Сеть включает в свою трансляцию всплески инфразвука. Домашние телевизоры его не воспроизводят, зато высококачественная акустика кинотеатров распугивает зрителей. Причём особой мощи сигнала для этого не нужно: самые чувствительные заражают соседей паникой.

Вот эта-то заразность чувств (по терминологии психологов у Каттнера — эффект массового присутствия) — причина того, почему зрители — хоть у Каттнера, хоть в реальности — не ограничиваются лежанием на диване перед телеэкраном, а ходят (или даже ездят: даже в советские времена кинотеатры далеко не всегда были в пределах пешеходной досягаемости) в большие и не всегда уютные залы, где бок о бок с ними сидит множество незнакомцев. Их эмоции так или иначе проявляются — и каждый чувствует, как его собственные душевные движения усиливаются всем залом.

Однажды (в перестроечные времена) довелось оказаться единственным зрителем в большом (чуть ли не тысяча мест) зале кинотеатра. Ощущение странное: фильм сделан несомненными мастерами, хорош и по материалу, и по исполнению, но всё равно душевный подъём несравненно меньше, чем при просмотре других фильмов того же авторского коллектива и на сходные темы.

Иосиф Виссарионович Джугашвили в последние пару десятилетий своей деятельности просматривал все советские кинофильмы (и зачастую давал рекомендации по ним, причём обычно вполне разумные даже с нынешних позиций). Да и многие иностранные смотрел с удовольствием — и некоторые далеко не по одному разу. Делал он это, как правило, не на своих дачах, а в Кремле. И приглашал на просмотр множество народу — в том числе и тех, кто по роду своей деятельности никак не мог повлиять на судьбу фильма и на его собственное мнение. Это принято считать одним из множества проявлений тиранического самодурства: мол, не давал людям отдыхать по собственному усмотрению, а заставлял разделять его увлечения. Но для Джугашвили кинопросмотр был частью работы: советские кинофильмы воспитывали людей в духе нового общества, а зарубежные были источниками многих художественных и технических приёмов, подлежавших творческому осмыслению. И он несомненно чувствовал (как и я после случайного одиночества в большом зале): фильм нужно смотреть большой группой, чтобы ощутить и понять эмоции его аудитории.

Телевидение вроде бы не обладает эффектом массового присутствия. Но только в пространстве. А во времени — обладает. Когда 1974.08.11–24 Центральное телевидение СССР впервые транслировало 12 серий «17 мгновений весны», улицы советских городов буквально пустели. Люди прилипали к экрану. И каждый знал: одновременно с ним то же самое видят десятки миллионов — и испытывают те же чувства, что и он. Когда весь мир видит в прямом эфире гонку Формулы 1 или матч чемпионата мира по футболу, каждый зритель воображает себе эмоции сотен миллионов других зрителей — и сопереживает им (а те каналы, что показывают футбол в записи, неизменно проигрывают в рейтинге).

Ещё Аристотель Никомахович Стагирский учил: человек — животное общественное. Не только потому, что разделение труда повышает его производительность, то есть каждый из нас многократно выигрывает от самого существования общества и от устойчивости его развития. А и потому, что каждый из нас унаследовал ещё со времён стай приматов потребность в непосредственном взаимодействии с другими людьми. Этой потребностью легко злоупотреблять: любой пропагандист знает, как легко манипулировать толпой. Но сама по себе она от этого хуже не становится. И её необходимо удовлетворять законными и полезными способами — именно во избежание злоупотреблений.