Каталог статей

Я давно не видел Карлсена "живьем”. Сказал бы даже, очень давно - лет пять, не меньше. С тех пор как брал у него интервью в Дортмунде, а затем еще и в Хантах - после первых его больших взрослых успехов. Он тогда был еще сущим мальчишкой - нескладным и стеснительным, медленно подбирающим ответы и поглядывающим на отца. Но уже тогда было заметно, что он ощущал свою силу, понимал: стоит ему немного прибавить, - а запас у него был о-го-го, - и он выйдет на первые роли...

Пожалуй, в отношении Карлсена время даже чуть ускорило свой бег. Не прошло и нескольких лет, как он, не явив шахматному миру чего-то принципиально нового и не став, как в свое время Карпов или Каспаров, законодателем мод, тем не менее, обошел всю мировую элиту... Но самым интересным было другое - все отмечали его могучую практическую силу, но никто не мог определить, из чего она состоит?

При всем желании, под игру норвежца не так-то просто подвести фундамент или разложить на составляющие. Ведь его не объявишь ярким тактиком или, допустим, глубоким стратегом - он и то, и другое, и третье! Так посмотришь с десяток партий Магнуса "без подписи” - не обязательно установишь, что это играл он. Ну, а Корчной, не в силах разобраться в феномене норвежца, - и вовсе объявил его гипнотизером! Ну, не может быть, чтобы в партиях именно с ним люди ошибались так часто...

Мне было интересно, как изменился "Магнус, который живет на крыше”, как ему дается мировое господство, каковы планы человека, который публично отказался от участия в Кубке мира и цикле первенства мира, посчитав, что условия в нем его, как профессионала, не устраивают. Сильное решение человека, сознающего свою силу, верящего, что при желании он выиграет все, что ему суждено выиграть в жизни!

Карлсен изменился... Вытянулся, окреп, оставшись, впрочем, такой же "вещью в себе”. Стал гораздо меньше улыбаться и говорить на публике. Когда же показывал свои партии зрителям, пользовался буквально двумя-тремя однотипными фразами. И вообще, мне показалось, что как только он входил в "поле притяжения” шахмат - вокруг него как будто смыкался какой-то невидимый панцирь, который и позволял ему, практически в одиночку, справляться со всеми Большими перегрузками.

Мне невольно вспомнился "образ Фишера" - тот тоже всегда ощущал себя "одним против целого мира”. А поэтому во время шахматных соревнований становился угрюмым и раздражительным, стоило же ему сбросить с себя напряжение, представал совсем другим - общительным и веселым человеком. Карлсен ведь тоже: во время и после турнира - это два разных человека. Я это ощутил за какие-то 15 минут, что мы шли с ним и его отцом после закрытия Мемориала Таля - от Дома Пашкова до Ritz.

Вы не поверите, но у него даже походка меняется, разглаживается лоб и к нему возвращается его детскость и улыбчивость. И откровенность. Признаться, я перед этим интервью боялся, что ничего толкового не выйдет - Магнус даст стандартные и короткие ответы, не будет включаться в разговор... Мы проговорили без малого час! Причем Карлсен поразил меня неожиданной откровенностью и точностью формулировок. Он развалился на диванчике так, чтобы было удобно "дирижировать” руками, когда он искал нужное слово. И много улыбался, - никак не выказывая ни усталости, ни нетерпения.

Я был поражен и, прощаясь, даже высказал Хенрику Карлсену свой респект. Ну, а когда стал слушать запись, поразился еще больше. Сколько же всего скрыто под этой мнимой норвежской неприступностью сильнейшего шахматиста мира...

Аннотация

Библейское пророчество об Апокалипсисе – сбылось.